следите, куда ставите ногу.
— Ну, уж с простыми ловушками я разберусь, — заверила Рамми. — Остальное за тобой, Лабдорис.
Однако пока что всё окутывала безмятежная тишина. Спасатели аккуратно прошли в центр зала. Никто не надавливал на плиты, активирующие скрытые механизмы. Никто не наступал на руны, запускающие заклятья-ловушки. Но входные двери резко захлопнулись.
— Готовьтесь, — сказала Лабдорис, когда Спасатели встали спина к спине.
— К ч-чему? — завертела головой Рамми.
В этот момент с высокого потолка рядом с группой грохнулось что-то здоровенное, состоящее из множества продолговатых частей. Спасатели разлетелись по сторонам, и пока Сидмон перекатывался через голову, ему показалось, что на них свалилась очень большая люстра. Но когда следопыт принял устойчивое положение и оглянулся, увиденное потрясло его до кончиков эльфийских ушей.
Перед Спасателями был костяной дракон, по размерам ничуть не уступавший матери Филии. В пустых глазницах горели фиолетовые огни, на каркасе крыльев болтались обрывки кожаных перепонок. С того мгновения, как группа зашла в зал, все чувствовали резкие запахи смесей, характерные для алхимических лабораторий. Когда мёртвый дракон раскрыл пасть, добавился ещё и трупный смрад, хотя, казалось бы, на костях не осталось и кусочка гниющего мяса.
— Проклятье, — побледнела Лабдорис. — Воскресить дракона — это очень мощная некромантия! Хильда! Это по твоей части!
— Ага! — откликнулась жрица, начиная сотворение светового заклятья.
В свою очередь, волшебница собралась накрыть Хильду магическим щитом, тогда как Рамми, Сидмон и Филия должны сдержать обычные атаки дракона.
Задумка была замечательна, но дракон вовсе не собирался безучастно дожидаться её воплощения. Он завертелся, ударяя лапами, хвостом и крылья, вдобавок мощно клацая челюстями. Спасателям разбежались ещё дальше друг от друга, чтобы не стать жертвой бушующего дракона.
Филия дыхнула на него пламенем, но огонь скользнул по костям, не задерживаясь на них, и не причинив хоть какого-то вреда. Зато привлёк внимание нежити: дракон замахал когтями, стремясь достать девушку. Ей пришлось уклоняться, носясь вдоль колонн. Попадая по ним, мертвяк оставлял на камне глубокие рытвины.
— Филия! — Сидмон выпустил несколько стрел, но все они со звоном отскочили от костей.
Лабдорис била молниями и огненными шарами. Однако ту же высокую сопротивляемость к магии, какую драконы имеют при жизни, этот сохранил и после смерти. Под ударными чарами кости лишь немного потрескались.
А между тем мёртвое чудище почти загнало Филию в угол. Позади монстра беспомощно бегала Рамми, что-то выкрикивая. В отчаянии Сидмон поднырнул под длинным костяным хвостом, которым дракон неистово хлестал вокруг себя. Затем эльф прыгнул на спину, и ухватился за один из позвонков.
Этого оказалось достаточно, чтобы нежить позабыла про зажатую в угол Филию. Дракон запрыгал, то складывая крылья, то резко расправляя их. Как Сидмон ни старался удержаться — слетел со спины и, описав длинную дугу, врезался в высокий шкаф, забитый книгами. Тяжёлые тома посыпались с полок на голову и плечи наполовину оглушённого эльфа.
— Подожди, я, кажется, узнала тебя! — вытянула перед собой руки Филия. — Ты же дракон Энзустос, правильно?
Чудовище повернулось к девушке, и замерло, направив на неё взор магического ока.
— Точно, это ты! — натянуто улыбнулась юная драконница. — Я Филия! Твоя внучка! А ты мой дед, отец моей мамочки… Боги, как же я рада тебя встретить!
Магический глаз немного померк, и Лабдорис хотелось верить, что это является отражением тёплых родственных чувств, если они ещё сохранились в разуме нежити.
— Как хорошо, что мы встретились! — продолжала Филия, хотя её дрожащий голос отнюдь не отражал радость семейного воссоединения. — Нет никакой нужды сража…
Дракон рванулся к Филии, дробя когтями каменный пол. Но заспешил к внучке вовсе не потому, что желал заключить её в объятия. В последнее мгновение девушка прыгнула в сторону, а там, где она только что стояла, с гулким стуком сомкнулись зубастые челюсти.
— Ар-р-р, бездна! — крикнула Филия на ходу. — Мамуля рассказывала, что при жизни дед был тем ещё злыднем! Смерть его не исправила, таким же остался!
За спиной клацнули драконьи клыки.
— Ай! — Филия побежала быстрее. — Немудрено, что с таким батей мамуля выросла вспыльчивой и скорой на расправу!
Дракон остановился, и встал на задние лапы. После испытательного боя с Матерью все понимали, что означает эта поза, особенно Филия. Вот только откуда у костяка горючая смесь возьмётся, если от брюха одни рёбра остались, нет зоба и нет пищевода?
Однако костяного дракона это не смутило, он оттянулся назад и скривил шею так, будто по ней движется жидкость. А когда распрямился, из пасти действительно вырвалось пламя, вот только голубого цвета. Это стало полной неожиданностью для Спасателей, они еле успели попрятаться за колоннами. И ощутили смертельный холод, исходящий от ледяного пламени.
Подавив так всю группу, дракон-нежить вновь повернулся к Хильде, которая всё это время творила световое заклятье. Мертвец не обладал тем же высоким разумением, что и при жизни, однако понимал, что главная опасность исходит от святой магии — такой пугающей и отвратной для, казалось бы, бесстрашной и вообще бесчувственной нежити.
— Защищайте Хильду! — закричала Лабдорис.
Она первой подбежала к жрице, и создала вокруг волшебный барьер. Тут же рядом встала Филия, поддержав защиту своей магией. Сидмон и Рамми не оставляли попыток отвлечь дракона, однако он твёрдо вознамерился расправиться с Хиьдой.
Сперва чудовище дыхнуло на неё ледяным пламенем, но щит Лабдорис и Филии выдержал. Бледно-голубой огонь ещё не успел потухнуть, а скелет уже нёсся на троицу. Волшебница и юная драконница не могли задержать его встречными заклятьями, как и Хильда забросить своё плетение чар, над которым так долго старалась.
Тогда-то и случилось нечто совершенно неожиданное: из груди Лабдорис выскочил Алула, и бирюзовой молнией устремился навстречу дракону. На полпути фамильяр засиял зелёным и увеличился до размеров рыси. Теперь вместо обычно смешного писка он издавал мощный рыки.
Пронырнув под лапу, Алула высоко подпрыгнул и вцепился в шею дракона. Его кости оказались устойчивы к заклятьям, огню Филии и зачарованным стрелам Сидмона. Но вот зубы фамильяра с лёгкостью
